То был апрель, совпадение охристого харассмента (уже готовили саженцы

сорняковых и нежелательных писем, звонков) с тем, что, стало быть,

гиблое мясо да искусные кости, дальше готовить страшно.

Мясо, шкапное или окопное, кости ещё

шикарные кунсткамерные подельники.

И если мясо напоминало культурный слой (мы уминали),                                    

то кости – свершение сечи в стиле

визионерского снаффа Косы, идумейского,     

мерцающую коллекцию, где

в конец неглижированные человеки

под грудой разъятых фрагментов

тефлонового витража (лежат).

Тоже боясь обнаженными, что покроемся ржавчиной, наждачными пятнами,

приправой, нагаром, раковинами и конвертами,

                              блаженствами беззаветными –

словом, фу.